![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
erm_kontinentСамый причудливо семантически нагруженный памятник в Ярославле - Ленин на Красной площади. Притом, что художественная ценность его нулевая - это стандартная копия Ленина у Смольного, пришагавшего с протянутой рукой не только в Ярославль, но и в другие города и веси.
Однако в Ярославле памятник стоит на месте снесенного храма Симеона Столпника. Ленин как бы заменил собой Симеона, в честь которого изначально называлась площадь. Молитвенный подвиг Симеона ради вечности сменился экстатическим жестом вождя, указывающего в будущее, которое не наступило никогда.
Рука - вектор мнимого времени. Но не мнимого пространства. Ну, и понятное дело, практически сразу, в 39-м, местные остроумцы сообразили, что в физическом пространстве Ленин показывает в направлении знаменитой тюрьмы в Коровниках, где кто только не сидел в советские времена, от пламенного епископа Андрея Ухтомского (там, кажется, и убитого) до матери Василия Аксенова Евгении Гинзбург.
Площадь переименовали в Красную, отчего жест Ленина рифмуется с жестом Минина, показывающего Пожарскому что-то важное. И тут не только отдаленный намек на буквализацию этих фамилий (исторический пожар - мина под историю). Хитроумный скульптор Василий Козлов зашифровал личное сообщение особого свойства.
Не хотите - не верьте, но его "Ленин" меньше всего вождь мирового пролетариата, а скорее - сексуальная метафора, она понятна была только самому мастеру. Это, если угодно, памятник запретной любви, о которой нельзя сказать предметно, материально.
"Минин" без "пожарского" застыл с фаллически вздыбленной рукой в пароксизме страсти, предмет которой не изображается, а подразумевается исходя из контекста.
Можно предположить, что перед нами абсолютно не буквалистский апофеоз страсти, связавшей однажды и навсегда
Василия Козлова и Леопольда-Августа Дитриха. Они, как известно, даже и после смерти слились в объятьях на Литераторских мостках Волкова кладбища.
Однако в Ярославле памятник стоит на месте снесенного храма Симеона Столпника. Ленин как бы заменил собой Симеона, в честь которого изначально называлась площадь. Молитвенный подвиг Симеона ради вечности сменился экстатическим жестом вождя, указывающего в будущее, которое не наступило никогда.
Рука - вектор мнимого времени. Но не мнимого пространства. Ну, и понятное дело, практически сразу, в 39-м, местные остроумцы сообразили, что в физическом пространстве Ленин показывает в направлении знаменитой тюрьмы в Коровниках, где кто только не сидел в советские времена, от пламенного епископа Андрея Ухтомского (там, кажется, и убитого) до матери Василия Аксенова Евгении Гинзбург.
Площадь переименовали в Красную, отчего жест Ленина рифмуется с жестом Минина, показывающего Пожарскому что-то важное. И тут не только отдаленный намек на буквализацию этих фамилий (исторический пожар - мина под историю). Хитроумный скульптор Василий Козлов зашифровал личное сообщение особого свойства.
Не хотите - не верьте, но его "Ленин" меньше всего вождь мирового пролетариата, а скорее - сексуальная метафора, она понятна была только самому мастеру. Это, если угодно, памятник запретной любви, о которой нельзя сказать предметно, материально.
"Минин" без "пожарского" застыл с фаллически вздыбленной рукой в пароксизме страсти, предмет которой не изображается, а подразумевается исходя из контекста.
Можно предположить, что перед нами абсолютно не буквалистский апофеоз страсти, связавшей однажды и навсегда
Василия Козлова и Леопольда-Августа Дитриха. Они, как известно, даже и после смерти слились в объятьях на Литераторских мостках Волкова кладбища.