Потомок новгородских ссыльнопоселенцев купец Добрынин построил в Ярославле церковь великомученицы Варвары. Ее снесли, на месте этом поставили дом с кудрявыми завитушками, а в нишу на углу водрузили скульптуру девушки с мячом, одетой обычно не по погоде.
Улицы Варваринской тоже нет, а конвоиром к полуголой девушке, чтоб не приставала к ней контрреволюционная сволочь, назначен большевиствующий музыкант, маньяк и садист Михаил Кедров.
Девушка, однако, зачем-то изогнута маняще. И возникает догадка: расстрелянный в Самаре в 1941-м Кедров стал именем улицы довольно поздно, а до того юная дева невозбранно услаждала своими обильными прелестями взоры партийного начальства, обитавшего в расположенном ровно напротив обкоме партии. Да и после того. Потом пришли другие времена, обком отдали под молодежную поликлинику, прославившуюся жестоковыйностью медперсонала.
Варваринскую улицу, кстати, увековечил живший тут рядом Леонид Трефолев в женоненавистнической эротико-мортальной микропоэме "Песня о камаринском мужике" ("Как на улице Варваринской / Спит Касьян, мужик камаринский" и т.д.), в контексте которой дева с мячом рифмуется с кумой с калачом ("А кума кричит: "Ударь его, ударь! / Засвети ему фонарь, фонарь, фонарь!") - и вся эта история оказывается вписана в художественно-историческую парадигму, запечатлевшую вольные нравы ярославцев. Как восклицао один тутошний купчишко, не взирая на пожарную тревогу: «Вы друзья ли мои, товарищи, / Еруславские побывальщики,/ Пособите вы мне при бедности, / При великой моей скудости: / Отомкните вы эти лавицы!» Там есть три дорогих ленточки: в пятьсот, шестьсот рублей, а третьей и цены н


ет. «Перва ленточка - молодой жене, / Втора ленточка - любимой сестре, / Третья ленточка - полюбовнице».
Улицы Варваринской тоже нет, а конвоиром к полуголой девушке, чтоб не приставала к ней контрреволюционная сволочь, назначен большевиствующий музыкант, маньяк и садист Михаил Кедров.
Девушка, однако, зачем-то изогнута маняще. И возникает догадка: расстрелянный в Самаре в 1941-м Кедров стал именем улицы довольно поздно, а до того юная дева невозбранно услаждала своими обильными прелестями взоры партийного начальства, обитавшего в расположенном ровно напротив обкоме партии. Да и после того. Потом пришли другие времена, обком отдали под молодежную поликлинику, прославившуюся жестоковыйностью медперсонала.
Варваринскую улицу, кстати, увековечил живший тут рядом Леонид Трефолев в женоненавистнической эротико-мортальной микропоэме "Песня о камаринском мужике" ("Как на улице Варваринской / Спит Касьян, мужик камаринский" и т.д.), в контексте которой дева с мячом рифмуется с кумой с калачом ("А кума кричит: "Ударь его, ударь! / Засвети ему фонарь, фонарь, фонарь!") - и вся эта история оказывается вписана в художественно-историческую парадигму, запечатлевшую вольные нравы ярославцев. Как восклицао один тутошний купчишко, не взирая на пожарную тревогу: «Вы друзья ли мои, товарищи, / Еруславские побывальщики,/ Пособите вы мне при бедности, / При великой моей скудости: / Отомкните вы эти лавицы!» Там есть три дорогих ленточки: в пятьсот, шестьсот рублей, а третьей и цены н



